Женитьба под расписку - Страница 39

— Это Никос Вассилис. Передайте Йоргосу Костакису, что я нахожусь с Ким Фрейзер и ее дочерью в их квартире. Слияние отменяется.

Он выключил телефон и, засовывая его в карман, встретился взглядом с Андреа.

У нее подкосились ноги — так горели его глаза.

— Я заставлю его заплатить, — сказал Никос негромко. — Я заставлю его заплатить за все, что он сделал с вами, даже если на это уйдет вся моя жизнь. Я знал, что он человек жестокий, да и кто этого не знает? Но чтобы он пал так низко… Господи, да он хуже зверя!

Андреа словно в оцепенении стояла и смотрела на него неверящими глазами.

Никос еще раз обвел глазами комнату.

— Обречь вас на такую жизнь, — процедил он сквозь зубы, — отвернуться от собственной плоти и крови, бросить вас на произвол судьбы… — Он повысил голос. — Не пошевелить и пальцем, даже когда твоя внучка может провести всю жизнь в инвалидной коляске… — Он поднял глаза вверх. — Господь свидетель, лишь распоследний подлец способен на такое!

Никос снова достал телефон.

— Ну, ничего, — угрожающе произнес он, — об этом узнают все. Деметриос? — заговорил он в трубку по-английски. — Подготовь пресс-релиз. Объединение с компанией Костакиса отменяется. Да-да, ты правильно понял. Причины я разъясню позже. Вонь поднимется до небес, уж поверь мне. Я перезвоню через час, а пока оповести правление.

Он убрал телефон.

— Мистер Вассилис, — с тревогой спросила Ким, — я ничего не понимаю. Что происходит?

— Что происходит… — Никос смягчил тон: — Происходит то, что я решил не объединяться с Йоргосом Костакисом. Я вообще не хочу иметь с ним ничего общего!

— Но… — пролепетала Андреа, — но ведь слияние так много для тебя значило…

Никос нетерпеливо махнул рукой.

— Нет. Для меня важно только одно, Андреа. Только одно, — добавил он тихо.

Он шагнул к ней. Она хотела попятиться и не смогла — ноги не слушались.

— Твой внезапный побег был для меня словно удар в сердце. Я чуть не умер. — Он погладил Андреа по щеке, у нее оборвалось дыхание. — Вернись ко мне, моя дорогая, вернись…

— Зачем, — слова царапали ей горло, — зачем же я тебе нужна, если не будет слияния?

Он улыбнулся.

— Ты нужна мне как воздух, я жить не могу без тебя. Я хочу, чтобы ты всегда была со мной, днем и ночью, до самой смерти. — Он обхватил ладонями ее лицо и приподнял.

— Но я все равно ничего не понимаю, — пробормотала Андреа.

— Разве ты не доказывала мне это каждую ночь и каждый день, что мы провели вместе?

— Что доказывала? — прошептала Андреа, из ее глаз покатились слезинки.

— Что мы любим друг друга, Андреа mou.

— Любим?

— Да, любим, какое может быть сомнение. Это любовь, иначе разве мне было бы так невыносимо тяжело, когда ты меня бросила? Иначе, — он приложил палец к ее щеке, и он стал мокрым от ее слез, — разве ты плакала бы сейчас?

— Но ты не можешь меня любить, ты ведь женился на мне только ради слияния с дедовой компанией…

Ким охнула, но ее никто не услышал.

— Наш брак, моя дорогая, любимая Андреа, — это единственная стоящая вещь, которую дало мне слияние! Я с самого начала решил, что буду тебе хорошим мужем, даже когда думал, что у нас будет брак по расчету. Меня это вполне устраивало. Но на Крите все изменилось! Я влюбился в тебя без памяти.

— Но как это может быть, — еле слышно прошептала Андреа, — мы же с тобой из разных миров.

Она беспомощно повела рукой, показывая на убогую обстановку.

У Никоса всплыли в памяти эти же самые слова, сказанные Андреа в их первую ночь.

— Когда мы с тобой приедем в Афины, — заговорил он тихо, — я покажу тебе, в каких трущобах я родился и вырос. Я никогда не видел своего отца, а матери было безразлично, жив я или умер. И я поклялся себе, что выберусь оттуда во что бы то ни стало, добьюсь успеха и признания.

Он глубоко, порывисто вздохнул. Андреа смотрела на него во все глаза, она впервые увидела Никоса таким, каков он на самом деле, — не «золотого мальчика» из богатой семьи, а человека, вырвавшегося из нищеты и убожества благодаря своему собственному уму, решимости и мужеству.

— Но постепенно я понял, — продолжал он, — что истинное богатство — это не золото и серебро. Оно в наших душах. Я тебе ужасно завидую, Андреа. — Его взгляд скользнул в сторону Ким. — Я завидую любви твоей матери к тебе и еще больше твоей любви к ней. И я прошу тебя: прими мою любовь… и дай мне свою.

Никое немного помолчал, глядя на Андреа.

— Вернись ко мне и будь моей любимой женой, потому что я люблю тебя безгранично.

Андреа стояла, прижав руки к сердцу, и плакала, не стесняясь своих слез.

— Да, — всхлипнула она, и Никос поцеловал ее мокрые глаза, потом мягко коснулся губами ее губ и повернулся к Ким:

— Вы даете нам свое благословение?

Ким с минуту молчала, не в силах произнести ни слова, затем воскликнула:

— О да! Да!

ЭПИЛОГ

— Если будет мальчик, назовем его Андреас, если девочка — Ким.

Андреа улыбнулась.

— Ким не очень-то греческое имя.

Никос приложил ладонь к ее округлившемуся животу.

— Он толкается! — удивленно и радостно воскликнул будущий отец.

— Или она, — заметила Андреа, кладя руку поверх ладони Никоса. Они сидели на палубе яхты. Андреа, прислонив голову к плечу мужа, смотрела на синие воды Эгейского моря и с наслаждением вдыхала влажный соленый воздух. — Я так счастлива, прямо не верится, — произнесла она.

Никос погладил ее по волосам.

— Ты это заслужила.

Андреа подняла голову, чтобы поцеловать его.